Мы заселились в отель, но это был еще не конец дня. Наверное, первый вечер в Варанаси - героический, чемоданный, тяжелый, насыщенный, шокирующий до самых глубин восприятия, - стал самым ярким ощущением от Индии, подарившим без преувеличения и иронии ошеломительно позитивные мгновения. Мы одели более закрытую одежду и отправились поесть и попытаться ощутить город, который уже погрузился в ночь. Тут дело не в брезгливости, а в психологическом желании как-то защищать свою оболочку от воздействия той возбуждающе-жуткой атмосферы, которая царит в Варанаси. Хотелось погрузиться в нее с головой, но так, чтобы на тебе был герметичный скафандр и страховочная веревка, ведущая на спасательную лодку.
Та самая туристически-активная часть города, расположенная на берегу Ганга, представляет собой череду каменных лестниц - спусков к воде, называемых Гхатами. Над этими лестницами возвышаются... да что там только не возвышается - постройки разного предназначения, вида и цвета - храмы, храмищи, храмики, храмчики (это важно), башни, стеллы, купола, отели ( в том числе и наш), дома, рестораны, хосписы для умирающих. Эти сумасшедшие архитектурные ансамбли "набережные ганга" имеют очень священный, чуть зловещий, весьма величественный, и дико красивый вид. Причем виды фантастическим образом трансформируются в зависимости от освещения и активности жизни в их пределах.
Маникараника Гхат. Зачем вам туда - там же людей сжигают!?
Я предполагаю, что это странный черный варанасский юмор - так ответить туристу, который приехал помимо прочего поразмышлять о бренности бытия, наблюдая за церемониями сожжения. У нас такой цели не было, и ни одной добровольной бренной мысли за те полчаса, что мы провели на Burning Ghat, меня не посетило. Лестница, где горят погребальные костры, находилась прямо по соседсттву с нашим отелем, поэтому путь в ресторан начался со знакомства с этой необычной туристической точкой.
Сначала выстраивается аккуратный настил из бревен. Они бывают разного вида - можно выбрать дешевое или более благородное топливо для погребального костра. Затем тело, завернутое в золотую ткань, которое уже лежит и ожидает поодаль, водружают на эту постройку, поджигают соломенный факел от вечного огня и торопливо всей семьей обходят гуськом 5 раз вокруг с этим горящим кустом, прежде чем разжечь огонь. После выливают какие-то нужные жидкости - масла и смеси. И стоят молча или тихо переговариваются, смотрят на огонь. Никто не шумит, не страдает и не плачет - душа сейчас очень уязвима и ранима, слегка потеряна, пока все плохое сгорает в очищающем пламени. Процесс сожжения занимает несколько часов, одновременно горят несколько костров. Всё действо происходит круглосуточно. Пепел и недогоревшие останки предаются священному Гангу. (Бедные люди не могут себе позволить то количество бревен, которое составит полноценный костер, чтобы он превратил тело в пепел).
Переулки. Супермарио и волшебная столовая.
Все, что находится вне открытого пространства набережной, в глубине города, ( в 15 минутах ходьбы до дороги) - это клаустрофобический извилистый, каменный лабиринт переулков, изобилующих запахами самого разного происхождения, где едва могут разъехаться два байкера. И где ни один разрядник спортивного ориентирования, ушедший далеко от отеля, не найдет с первого раза дорогу назад. Мрачноватость и теснота не мешает им кишить самой бурной жизнью. Там продают сувениры и текстиль, продукты, ритуальные атрибуты. Там жарят что-то в жирной жидкости медного цвета, просто продают уже готовую еду - какая-то похожа на желеобразный омлет, какая-то на йогурт, какая-то вовсе ни на что не похожа. Сладости тут же - угощайтесь, пожалуйста, и чай - вот он, запивайте, в огромной алюминиевой кастрюле - к вашим услугам. Здесь же темнокожие люди едят эти все чудеса фастфуда, куда-то проталкиваются, предлагают посетить свой магазин/отель/ресторан, показать дорогу, или просто перекинуться парой слов. Но, в основном они бездельничают: сидят или шастают, жуют табак, отчего их полувыпавшие зубы окрашены в кровавый цвет и речь приобретает шепелявость, сморкаются, плюются и харкают горлом (как будто чем громче и отвратительней, тем больше вызывают уважение соседей), поклоняются всюду встроенным в стену крошечным храмчикам. Здесь же - коровы, козы, собачки, имеющие одинаковые социальные гарантии в обществе, гуляют и совершают абсолютно все физиологические процессы . Надо отметить, что среднестатистическая грязная, убогая и вмеру больная корова, совершившая нечто подобное и двигающаяся впереди тебя, находится как раз на уровне глаз. Надо ли уточнять, что находится под ногами - просто мусор, отходы жизнедеятельности всех равноправных существ и гостей города, чередующиеся один за другим туалеты и храмики-норки с содержимым, мало отличающимся от мусора, мощеный разноуровневый пол. А в воздухе летает пепел.
Иногда среди всей этой антисанитарной вакханалии мимо проплывут глаза европейца. Именно глаза, потому что они останавливаются в твоем взгляде и заглядывают куда-то глубоко-глубоко, как будто этот островок чего-то привычного и знакомого даст им набраться сил вести тело дальше. Ты замечаешь, что за эту секунду этот встречный становится тебе таким близким и родным, и ты к своему удивлению успеваешь ему сказать что-то невыразимое, немного насмешливое, понимающе-грустное и даже - выслушать ответ.
Не буду особенно уделять внимание тому, как мы поели. Рекомендованным рестораном оказался сырой подвальчик-столовка, где помимо нас сидели несколько бесшумных европейцев (да-да, рекомендован и Путеводителем тоже), брезгливо глядящих на блюда и незаметно играли пара музыкантов. Царила какая-то траурная атмосфера таинственности, и в воздухе витало невысказанное что-то, о чем говорить не принято (я сейчас начала догадываться, что это - тема еды в атмосфере этого города). Главное - сравнительно чисто, сносная пища, заказ принимает понятливый колоритный, болтливый и жизнерадостный хозяин, который масляно-сказочным голосом описывает блюда, четко зная, какие и кому настойчиво порекомендовать. Я поняла, что он, возможно, спас множество жизней, вдохнув желание есть и способность что-то заказать в только что прибывших шокированных иностранцев.
Затем была дрога домой, мы уже освоились и ощущали себя Super Mario, если все помнят такую аркадную компьютерную игру. Чтобы добраться в волшебный замок на вершине холма (наш отель Scindhia), мы уворачивались от движущейся на нас живности, перепрыгивали лужицы и огибали кучки. Все это требовало глубокой осознанности: одновременной тотальной включенности в процесс и отстраненности от него же.
Священный бред и великий хаос
Наш замечательный отель служил оплотом безопасности и чистоты в том безумном мире. Надо уточнить, что мир населен еще одним многочисленным и ведущим полноправно бурную жизнь видом существ - обезьянами. Именно комплекс защитных сооружений "анти-мартышка" играл внушительную психологическую роль в нашем самоощущении на территории отеля. Лестница и благоустроенные лестничные площадки, ведущие к номерам, находились во дворе отеля. До самой крыши эта зона была заключена в мелкую решетку. Попадали мы туда со двора через железную дверь, запирающуюся на внушительный засов. В номере на окнах стояла мелкая металлическая решетка, но слишком редкая для того, чтобы быть антимоскитной. Следующим слоем снаружи была красивая фигурная кованая решетка. Так же над форточкой располагалась железная перекладина, намертво фиксирующая ее лишь в полуоткрытом положении. Ах да, у входа сидел охранник, и суровая надпись гласила, что после 23:00 вход запирается и любителей поздних прогулок ожидает весёленькая ночь на улице.
Начитавшись и насмотревшись на всё это, мы крадучись отошли метров на 50 от входа в отель на огромную площадку, возвышающуюся над набережной (до закрытия оставалось около часа) и просто предались созерцанию. Вот мы прямо отдались с головой всей действительности, которая уже в нас загрузилась и окружала на настоящий момент - с таким же кайфом, с каким можно нестись на огромной скорости по побережью океана навстречу романтическим брызгам и ветру.
Так вот стоим мы как герои титаника на палубе. В воздухе стоит полутуман- полусмог от костров и запахов, его с разных сторон пронзают или подсвечивают белым и желтым прожектора-фонари; всюду из темноты внезапно появляются и исчезают, проявляются на стене, на которую ты смотришь, покрикивают и шумно скачут обезьяньи семейства; за углом, на соседнем гхате - круглосуточные церемониальные сожжения тел; внизу, посмотреть с одной стороны - ничего примечательного: кучка людей в цветных грязных, рваных, мокрых одеждах, купающихся в мутном Ганге, коровы, наблюдающие за ними, какие-то медитирующие раскрашенные люди, из темного участка доносятся непонятные звуки стучания ложкой по бидону из-под молока и завывания...
Для нас, стоящих на площадке перед отелем, как у стекла аквариума, все происходящее и происходившее вокруг - какой-то вообще совершеннейший бред, не поддающийся описанию и структуризации. Мир, похожий на футуристическую антиутопию, где после ядерной войны горстка уцелевших организовала тоталитарную цивилизацию. Самое потрясающее - просто наблюдать этот тотальный хаос и ощущать, что насколько он абсурден, настолько же гармоничен, прекрасен и правилен. Он так же шокирует сознание и погружает его в медитативный транс, дает энергию и подъем, как самое выдающееся произведение искусства.
В очень странном и возвышенном состоянии мы пошли спать (на всякий случай за 20 минут до обозначенного срока) в этом Сайлент Хилле, где с неба идет пепел, а после наступления темноты завывают странные звуки, и не известно, что происходит с теми, кто не успел до полуночи спрятаться за железные решетки. И сны нам снились самые яркие, необычные и запоминающиеся.
Сообщения
